— Михаил, 22 июня, в День Памяти и скорби, важно поговорить о том, чем является Великая Отечественная война в сознании современных детей и юношей. Не превращается ли для них День Победы в «очередной выходной», «дежурный парад» и «праздничный салют»? Считают ли они себя «наследниками Победы»?
— Мерить жизнь, время поколениями — дело не очень благодарное. В каждом поколении есть всё. В каждом поколении есть те, кто условно выходят на Болотную площадь и те, кто едут добровольцами воевать за русский мир на Донбасс. Для условных первых Победа — это, действительно, нечто далёкое и даже чужеродное. Для вторых Победа — святыня.
В этом смысле у меня есть вопросы к вашим коллегам, которые формируют сегодня медийное пространство. Почему об откровенных идиотах и провокаторах, что недавно разместили в «Бессмертный полк-онлайн» фотографию Власова, рассказали на всех федеральных каналах, но в противовес не показали ничего положительного? Провокаторы в итоге получили желанный хайп в Интернете и, думаю, не очень расстроились от общественного порицания. А вот у меня есть всего несколько минут прямого эфира на областном радио, чтобы рассказать о замечательном примере Ивана Крестовникова из нашей Оренбургской области, который вместе с семьей во дворе своего дома взрастил сад, где каждое дерево посажено в память о прадедах-фронтовиках. Нам нужны такие примеры: они доказывают, что духовного здоровья и исторической памяти в молодом поколении больше, чем патологии и беспамятства. Не нужно порочное исключение выдавать за всеобщую тенденцию.
— С какого возраста, на Ваш взгляд педагога и писателя, нужно говорить с детьми о Великой Отечественной войне, о трагическом в этой войне, о её ужасах? Нужно ли до определённого периода сохранять у детей представление о Победе только как о празднике?
— Лично для меня в подростковом возрасте, в начале 2000-х годов, большую роль сыграл радиоцикл «Для нас не кончилась война» Вашего коллеги, а моего литературного наставника поэта Юрия Орябинского. Там ветераны от первого лица рассказывали о пережитом на фронте. Подростком часто видишь мир в сером цвете, впадаешь в уныние. И вот мне однажды позвонил Юрий Михайлович и сказал: «Обязательно послушай сегодняшний выпуск. Там будут говорить люди, которые на войне лишились ног. Но эти люди не отчаялись, не озлобились, сохранили жажду жизни». Всё это выковало во мне тогда какой-то внутренний стержень.
А по поводу ужасов: во-первых, война — это тоже жизнь, только в пограничных состояниях, потому там есть место и любви, и дружбе, и юмору, и это всё нашло отражение в нашем искусстве. А во-вторых, ужас войны тоже может быть разным. Ужас «Иди и смотри» Элема Климова парализует, угнетает, а ужас «Русского характера» Алексея Толстого или «Сотникова» Василя Быкова духовно укрепляет, делает читателя сильнее, и о таком ужасе не нужно бояться говорить с детьми.
— Согласны ли Вы с мнением, что для многих современных детей Великая Отечественная война теперь так же далека, как, скажем, Отечественная война 1812 года?
— Если педагог или писатель потрудятся на совесть, то и Куликовская битва, и Ледовое побоище станут для современных детей событиями, произошедшими будто вчера. И здесь вновь велика роль искусства: каждая эпоха будет в нашем представлении такой, какой её покажут в книгах, спектаклях, фильмах.
Кроме того литература и кино о войне — это школа взросления для нынешнего поколения, в котором двадцатилетних юношей мы привыкли называть «детьми». А мальчишка из «Иванова детства» Тарковского и повести Богомолова способен одолеть то, что и «дюжий мужик не выдержит». Да, цена военного взросления высока. Это цена наших нынешних жизней. Как сказано у Апостола Павла: «вы куплены дорогою ценою».
