(1853-1926)

 

Алексей Алексеевич Брусилов родился в семье военного. Учился в Пажеском корпусе. Отличался при штурмах в русско-турецкой войне 1877–1878 годов, был начальником офицерской кавалерийской школы Петербурга. Имел стремительную военную карьеру.

Имя Алексея Алексеевича Брусилова сегодня нам знакомо в связи с наступлением русской армии во время Первой Мировой Войны. Редкостное явление в мировой истории, когда военному событию присваивается имя его героя.

В начале мая 1916 года австро-венгерские войска атаковали итальянскую армию. Итальянский король лично обратился к российскому царю Николаю II с просьбой начать наступление, чтобы помочь их войскам.

Наступление было начато силами Юго-Западного фронта, которым командовал Брусилов, 22 мая (4 июня) 1916 года.

За первые три дня наступления фронт был прорван на протяжении 70-80 верст (до 85 км) и в глубину на 25-30 верст (до 32 км), а в плен было взято 900 офицеров, более 40 000 солдат австрийской армии, захвачено 77 орудий и 134 пулемета.

Брусилову шли поздравительные телеграммы: от английского посла Бьюкенена, от земств, городов, союзов, общественных организаций, съездов духовенства, железнодорожных служащих, казачьих станиц, предводителей дворянства, учащихся, рабочих различных предприятий.

Главнокомандующий французской армии Жоффр телеграфировал: «Вся французская армия ликует по поводу победы доблестной русской армии…».

Брусилов несколько раз обращался к высшему военному руководству за получением разрешения продолжить наступление, но директивы не следовало.

Брусилов не терял надежды и писал 5 (18) июня генералу Алексееву. Письмо раскрывает характер, ум, образование Брусилова, а также говорит о его верности Родине и заботе о своих солдатах:

«Глубокоуважаемый Михаил Васильевич!

Отказ главкозапа атаковать противника 4 июня ставит вверенный мне фронт в чрезвычайно опасное положение, и, может статься, выигранное сражение окажется проигранным.

Сделаем все возможное и даже невозможное, но силам человеческим есть предел, потери в войсках весьма значительны, и пополнение необстрелянных молодых солдат и убыль опытных боевых офицеров не может не отозваться на дальнейшем качестве войск.

По натуре я скорее оптимист, чем пессимист, но не могу не признать, что положение более чем тяжелое. Войска никак не поймут — да им, конечно, и объяснять нельзя, — почему другие фронты молчат, а я уже получил два анонимных письма с предостережением, что ген.-адъют. Эверт якобы немец и изменник и что нас бросят для проигрыша войны.

Не дай бог, чтобы такое убеждение укоренилось в войсках.

Беда еще в том, что в России это примут трагически, также начнут указывать на измену.

Огнестрельные припасы, скопленные для наступления, за две недели боев израсходовались, у меня во фронте, кроме легких, ничего больше нет, а армия бомбардирует меня просьбами, ссылаясь на то, что теперь борьба начинается еще более тяжелая.

Вел. кн. Сергей Михайлович, прибывший сегодня сюда, доказал, что у него в запасе тоже ничего нет почти, а все поглощено Западным фронтом. Но раз их операция откладывается, может быть, окажется возможным поддержать нас запасами Северного и отчасти Западного фронтов. Во всяком случае, было бы жестоко остаться без ружейных патронов…

Теперь дело уже прошедшее, но если бы Западный фронт своевременно атаковал, мы бы покончили здесь с противником и частью сил могли бы выйти во фланг противника ген. Эверта. Ныне же меня могут разбить, и тогда наступление Эверта, даже удачное, мало поможет.

Повторяю, что я не жалуюсь, духом не падаю, уверен и знаю, что войска будут драться самоотверженно, но есть известные пределы, перейти которые нельзя, и я считаю долгом совести и присяги, данной мной на верность службы государю императору, изложить вам обстановку, в которой мы находимся не по своей вине.

Я не о себе забочусь, ничего не ищу и для себя никогда ничего не просил и не прошу, но мне горестно, что такими разрозненными усилиями компрометируется выигрыш войны, что весьма чревато последствиями, и жаль воинов, которые с таким самоотвержением дерутся, да и жаль, просто академически, возможности проигрыша операции, которая была, как мне кажется, хорошо продумана, подготовлена и выполнена и не закончена по вине Западного фронта ни за что ни про что.

Во всяком случае, сделаем, что сможем. Да будет Господня воля. Послужим государю до конца.

Прошу принять уверение глубокого уважения и полной преданности вашего покорного слуги.

А. Брусилов».

В результате отречения Николая II, февральской революции, хаотичной обстановке в правительстве и среди военного командования, генерал Брусилов был сначала назначен Верховным главнокомандующим, а менее чем через месяц снят с поста и удален из армии.

Выдающийся полководец А.А. Брусилов не принял эмиграции: «Считаю долгом каждого гражданина не бросать своего народа и жить с ним, чего бы это ни стоило».